В России надо или честно говорить с народом, или полностью запрещать информацию

Фото: Pixabay

Разделение информации на закрытую правду для круга посвящённых и пропаганду для широких масс несёт риски для здорового общества и, как следствие, для государства. Такое мнение высказал политолог Борис Межуев.

«Почему сомнение и скепсис были приравнены к предательству? Думаю, ответ на этот вопрос связан с недооценкой публичной сферы. В какой-то момент серьёзным людям показалось, что публичная сфера — она для пропаганды, а подлинную информацию нужно писать в закрытых записках», — пишет он.

Такое разделение может стать роковым ошибочным шагом. Оно несёт риск для публичных институтов, без которых исчезает всякая дискуссия. Выражение сомнения приводит к ярлыку «пятой колонны» внутри страны. Это может объясняться благими намерениями и «особыми временами». Но нет ничего более постоянного, чем временное, говорит поговорка. А последствия в итоге могут быть разрушительными для государства, напомнил эксперт.

В качестве примера Межуев приводит печальный опыт СССР конца 70-х и 80-х годов прошлого века.

«В то время идеологический язык использовался для пропаганды, а язык реализма — для закрытых записок», — поясняет Межуев в беседе с «ForPost.Политика».

По его словам, в интеллектуальных кругах тогда возникли три группы – коммунисты-идеалисты, возлагавшие надежды на КГБ реалисты и антигосударственно настроенная часть интеллигенции. Но для общества в целом делалась ставка на пропаганду.

А когда та сменилась на противоположную по значению в годы перестройки, «публика побежала за ней». В итоге страна в 1991 году просто развалилась.

Здесь можно и нужно говорить о происках коварных внешних врагов, которые, безусловно, были. Но развалиться может только та страна, у которой есть внутренние проблемы. Причём на уровне самого её общественного основания, так сказать, фундамента.

Ставка на массовую пропаганду в итоге может привести к искажению картины не только для общества, но и для тех, кто вершит судьбы государства.

«Внешний пропагандистский контур затягивает и влияет на авторов «закрытых» записок. Они ведь тоже люди, тоже подвержены пропаганде. И начальство, то есть субъект принятия решений, подвержено», — добавляет к теме политолог Константин Калачёв.

Всё начинается с попыток подстроить аналитику под ожидания начальства, то есть, по сути, выслужиться. Постепенно это может привести к «лакировке действительности» и роковым для страны ошибкам при принятии решений.

В определённом смысле «запрещённая правда» существовала всегда и везде. На Западе такое явление также есть, о чём говорят, например, дела Ассанжа и Сноудена.

Вопрос в том, насколько запрещённые темы масштабны и социально значимы.

«Социальные сети и паблики стали не только новыми СМИ, но и новыми «спецслужбами», которые закрытую правду сделали открытой (например, где-то ЧП кто-то заснял и выложил в сеть. – Ред.). Сегодня утаивание социально значимой информации будет приводить к скепсису и снижению в обществе уровня доверия к власти», — отмечает политолог Кирилл Маркелов.

Таким образом, он убеждён, что сила действительно в правде. Опять же, с неизбежными ограничениями в виде государственной тайны – такие существуют в любой стране.

По словам политолога, у государства два пути. Или ставка на честность в разговоре с народом, или же полный запрет альтернативной информации, по примеру Северной Кореи.

Полумеры и «полуправда» не помогут.

Ранее мы писали мнения политологов по новым законам о фейках.

Андрей Брегов